Умение на письме выражать мысли не гарантирует того же в устной речи.
По сути, это два разных навыка! Настолько, что даже активная лексика и выражения в каждом случае свои.

Я не понимаю современный язык. Эти кастрированные «рофлы», «ауфы», эти безобразные «кринжи» и безвкусные «криповые» оценки. Ну разве «кринж» пахнет безысходностью, заставляет провалиться на месте или, как минимум, потупить взгляд? Кринж — это что-то комичное, а не то, что мы подразумеваем под «стыдным».
«Криповый» — тоже лингвистический ублюдок, плоский и простой, как лист бумаги. Нет в этом слове ни оттенка «мурашечности», ни страха, ни упрека.
Я не хочу примитивно чилить, мне подавай полноце…
… показать весь текст …

Главным фактором величайших мировых переворотов всегда была устная речь, а не печатное слово. Оратор, выступающий перед народной массой, читает на лицах аудитории, насколько она понимает то, что он говорит, насколько она ему сочувствует. Аудитория тут же вносит известные поправки к тому, что говорит оратор. Между оратором и его слушателями всегда существует известный контакт. Ничего подобного не может сказать о себе писатель. Ведь он своих читателей по большей части никогда даже не видит. Уже по одному этому писатель неизбежно придает своим писаниям совершенно общую форму. Перед его глазами нет той аудитории, которую он бы видел непосредственно. Это неизбежно лишает печатное слово достаточной гибкости, достаточного понимания психологических нюансов. Блестящий оратор по правилу будет и недурным писателем, а блестящий писатель никогда не будет оратором, если только он специально не упражнялся в этом искусстве.